– А скажи "дезоксирибонуклеиновая кислота", только чтоб быстро, как я.

– Да подожди ты, дай с перепод... подвыпод... переподподвыподвертом разобраться...

– Прыжок с пе-ре-под-вы-под-вер-том, тетеха ты!

– Сама тетеха, на бумажку, напиши мне по слогам.

Время действия ­– начало пятого утра, место действия – хуторок, дер. Кузёмкино, где-то под Питером. На террасе маленького симпатичного домика, сосредоточенно и бесстрастно лупя друг друга по лбу, рукам и коленкам, две девицы истребляют предрассветных комаров и попутно тренируют артикуляционный аппарат словесами позаковыристее. Две девицы – это мы с Олькой. Формально знакомые пару-тройку месяцев, а вживую, без услуг интернета, – третьи сутки. Олька моя старше на 7 лет, но ощущения у меня, что родились мы в один день и от одной матери. Если верить Ольке, у нее такие же :)

…Небо уже светлеет, а я все на ответственном посту – отсылаю тонны текста в «аську». «…Сегодня что-то такое было… Во время молитвы у меня… Кажется, это ваши иные языки. Ну просто не нахожу другого объяснения…» – «Леша, да ты что?! :-D Вот это новость! Даешь подробности!..» Пока он «дает» подробности, меня распирает от восторга и хочется неистово и во весь рост, как в короткоштанном детстве, прыгать по кровати. Леша старше на 11 лет, он католик, но ни первое, ни второе обстоятельство не встало между нами барьером. Мы синхронно выдаем одни и те же шутки и умозаключения, понимаем друг друга так, как каждому на этом свете хотелось бы, чтобы его понимали, и не стесняемся просить о молитвенной поддержке даже по такому забавному поводу, как защемленный плечевой нерв, головная боль после удара о полку в плацкартном вагоне или банально плохое настроение. Леша замолвит за меня, я попрошу за Лешу – и наш добрый Бог ответит и одному, и другому. По крайней мере, на сегодня эта схема работает без перебоев. Видимо, когда людей объединяет Святой Дух, и межконфессиональные границы, и границы любого иного свойства стираются автоматически.

Не припомню, чтобы когда-нибудь загоралась идеей обзавестись большим количеством друзей. Как и небольшим, в общем-то. «Интроверт-перевертыш» – так энигматично  определил тип моего характера одногруппник. Застегнута, говорит, на все пуговицы, но по долгу профессии мастерски создаешь видимость, будто расстегнута. Удивилась тогда. Не думала, что это настолько очевидно. Что так играючи можно распознать суть, столь тщательно маскируемую мной от внешнего мира. А суть такая: не хочешь разочаровываться – не спеши доверять. Толковый, вообще-то, принцип. Не подводил ни разу, правда. Жила и продолжала понимать, что жертва общительности, упомянутая апостолом Павлом, – это отнюдь не расслабляющие посиделки после молодежки где-нибудь в кафе, обсуждение новостей или просто нежное «приветствую» и ласковое «мир тебе и благословений». Не хватает во всем этом чего-то, не находите? Чего-то крепкого, надежного. На что станешь обеими ногами, не боясь и не сомневаясь: не провалишься.

Словом, надежным в очерченном смысле я видела только одно общество – общество Отца. Бог праведен, а всякий человек лжив. Так что чужие бремена, как заповедано, носи, с плачущими плачь, радуйся с радующимися, а уж свое изволь держать в себе и желательно поглубже. Потому как, по правде говоря, никому, кроме тебя, твое «свое» не интересно. Такое же «свое» оно только Богу, Который за тебя умер.

Но как-то раз нарисовалась в моей жизни Олька. «Ольга Николаевна Симан; г.Санкт-Петербург; электронная версия» – так поначалу значилось у меня в базе подписчиков на журнал. Обменивались е-mail-письмами, умеренными, официальными, сугубо по существу. Какое-то непродолжительное время… А потом разговор завязался сам собой. И диалог между работником редакции и подписчиком на издание он напоминал уже весьма отдаленно. Вскоре регулярная молитва друг за друга тоже стала обычным делом. А летом, без мало-мальски серьезного повода, до невероятия спонтанно (что совсем уж не в духе интроверсии) я не отшутилась на Олькино приглашение, а набила сумку, села в поезд и прикатила в культурную столицу РФ. В гости к человеку, которого в глаза никогда не видела.

С Лешей на курсы английского ходили, аж полгода. И за все полгода хорошо, если сотней слов перекинулись и то чисто в рамках языковой практики. Курс прошли и по адресам своим, как полагается, разлетелись. Парочка номеров в записной книжке осталась, которые – понимала – едва ли когда-нибудь еще наберу, но Лёшиного не было даже среди них. Но неожиданно малознакомый мне человек находит меня в социальной сети, и только с этого момента мы потихоньку начинаем узнавать друг друга. Как бы отстраненно и настороженно я ни держалась, ему хватило мудрости и такта, чтобы перетерпеть фазу моих пресных смайликов и емких междометий, доказать, что ему можно верить, и дождаться-таки, пока я расхрабрюсь и выберусь из своей раковины хотя бы наполовину. Прошло 3 года. Сегодня он мой лучший друг.

Отчего это? Почему не кто-то из моей многотысячной церкви, не кто-то из тех, с кем знакома с ползункового возраста и с кем бегала вместе в воскреску, – почему именно они, эти люди?.. Сложно сказать. Зато легко сказать, что нас сплотило и на чем до сей поры все зиждется. Всего одно имя.

Оля: «…Тебя натурально Бог послал. Ты молитвенно была рядом в трудный для меня период – так побудь рядом и по-настоящему, приезжай в гости!..»

Лёша: «…Я не знал тебя, но присматривался и думал: если вдруг она не со Христом, нужно сделать все, чтобы она была с Ним. А как в Сети тебя нашел да страничку твою почитал, успокоился :)».

Всего одно имя. Того, Кто за нас умер. Того, Кто взялся за меня вплотную с тем, чтобы обучить простейшим жизненно необходимым операциям. Одна из них по сей день дается крайне мучительно: я все еще учусь «расстегивать пуговицы»...

 Полина Помидоркина