Рынок гудел, походя на муравейник. Субъекты в шубах и дубленках, сбиваясь в тучи у лотков, выказывали готовность дотянуться до вожделенного капустного кочана любой ценой и через чью угодно голову. На сумрачных лицах торговых работников читалась скорбная усталость. Из общего гула доносился чей-то нервный угловатый юмор: «Не кричите, женщина, вы не на базаре!» Сновали худосочные бездомные собаки.

Пакостная морось покалывала щеки и «доедала» остатки бурого снега на асфальте. Зябко ежась, Ирина набросала в пакет апельсинов и заняла очередь к весам. И тут это редкое зрелище… Мозг, сосредоточенный на домашних хлопотах, обработал информацию не сразу. У всех на виду, ни мало не таясь и не стесняясь, блондинка средних лет в кокетливой шляпе придирчиво перебирала лимоны. Добравшись уже до середины ящика и остановив свой выбор на, видимо, относительно сносном, дама с самым безмятежным выражением лица, какое только можно себе представить, раскрыла сумочку и поместила фрукт туда. Затем еще один. Казалось, она только входит в раж, но вопреки ожиданиям ридикюль захлопнулся и авантюристка с уже озабоченной миной поспешила в направлении колбасного отдела. …Оправившись от шока, Ирина протиснулась к продавцу: «Скажите, а вон та барышня, в шляпке, за лимоны вам заплатила?» Женщина заметно напряглась: «Какие лимоны?..» – «Две штуки… Я решила было, что заплатила… Как-то очень уж по-хозяйски брала». Продавщица погрустнела, но к инциденту отнеслась философски: «Ну и пусть идет. Глупо только, если думает, что это на пользу. Воровать в праздник…» Воспитание взяло верх над гневом, но перманентная усталость на ее лице стала еще скорбнее.

Ирина шла вдоль рядов, будучи уже не в силах рассуждать над списком покупок. Глаза сами искали в толкучке белые сапоги и фетровую шляпу, ни на что, в сущности, не надеясь. Но вот же она! У киоска, спиной стоит… Приблизившись, спокойно и отчетливо произнесла ей в самое ухо: «Бог все видит, уважаемая» – и, не дожидаясь реакции, двинулась дальше. «Я верну», – донеслось позади через секунду. Обернулась. Даму в шляпе побило пятнами. «Я верну», – зачем-то повторила она, глядя на свидетеля своего позора в упор. «Да что вы говорите! – весело откликнулась та. – А я вам не верю». Мгновение простояли молча, глаза в глаза. «Может, лучше я верну? – подкинула идею Ирина. – Как вы на это смотрите?..» Гражданка порывисто раскрыла сумку и протянула ей лимоны: «Вот. Верните».

…Уже темнело. Идти обратно через весь рынок с тяжелыми пакетами было верхом иррациональности, но об этом не думалось. Искомая палатка, людей почти нет. Продавец подсчитывает выручку. «Здрасте еще раз. Вот, возьмите…» После короткой паузы обескураженно: «Отняли?!» Ирина улыбнулась: «Сама отдала». – «Так зачем принесли-то?.. Оставили б себе». – «Как? Они же ворованные». – «Ну возьмите просто так, я вам дарю». Опять улыбнувшись, положила на прилавок: «Спасибо, у меня дома есть». – «Это вам спасибо, – промолвила продавщица не моргая. – Впервые такое вижу…» – «Правда? Но ведь это норма. А в Бога вы верите?» Женщина задумалась на миг. «Ну верю, пожалуй. А вы?» – «А я Его знаю. Лично. С Рождеством вас».

…Долго еще торговый работник глядела вслед этой странной особе. Пока та совсем не скрылась из виду, глядела. Голова после суматошного дня была на удивление ясная: «А ведь и вправду норма… А ведь и вправду Рождество… Боже, что с нами стало…»

Подмораживало. Морось сменил мелкий снежок. Бесшумно плавая в воздухе, он мягко ложился на прилавок, на полупустые ящики, на два ворованных лимона...

P.S. Что бы с нами ни стало – в наших силах это изменить. И начать лучше с протравки анабиозного слепого равнодушия. Не вселенской, не тотальной: хотя бы в пределах собственного сердца.

Савелий Прощенный