22 ноября и всю последующую неделю моя церковь согласилась целенаправленно молиться за любовь, которая не превозносится, не ищет своего, все переносит… За ту любовь, что должна быть главным мотивом всех наших действий. За несколько дней до этого со мной произошел случай, заставивший задуматься. Придя с работы и удостоверившись, что уроки младшим не сделаны и даже попыток не предпринято, стальным тоном принялась увещевать упорно молчавшего подростка. Слезинки крупными каплями начали падать на страницу учебника, и через несколько минут рыдания сотрясали мальчишку… Ночью в своей молитвенной комнате слезы проливала уже я, печально диагностируя нехватку терпения, мудрости и любви. Конечно, каялась перед Любящим, у Которого, в отличие от меня, немощной, не сдают нервы и достаточно любви, чтобы нас, несовершенных, вмещать, и неиссякаемых мудрости и терпения, чтобы на­учать. Через день попросила прощения у пострадавшего, на что он, улыбаясь, обещал подумать. Надеясь на усвоенные им начатки христианского учения, усмехнулась уже я: «Вариантов у тебя нет…»

Святой да освящается еще. Любви много не бывает. И чтобы возлюбленное чадо Божье, которым я себя несомненно ощущаю, не стало самонадеянным и самодостаточным, допускается для него печаль ради Бога… Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть.

Сделав определенные выводы и услышав тему молитвы на предстоящую неделю, после богослужения подошла к служителю за благословением на пост. Я благодарна Богу за средства благодати, данные Его чадам, например пост и молитву, а также ходатайство служителя. Именно этот брат во Хрис­те благословлял меня полтора года назад на молитвенную стражу, после которой было принято неожиданное для меня самой решение о служении сиротам. В тот же день, 22 ноября, мне позвонил мальчишка, за которого больше полугода без слез молиться не могла: Влад попросил его навестить, поскольку уже вторую четверть он учился в Староборисовской школе-интернате...

С Владом, о существовании и месте пребывания которого узнала из официальной справки о родственниках моего второго подопечного – Ильи, мы познакомились год назад. Все мои детишки в тот день были задействованы в благотворительных рож­дественских мероприятиях. И я, прихватив с собой лишь конфетный подарок брата, поехала в детскую деревню «Истоки» одна. Подросток, удостоверившись, что я не очередной психолог, а опекун Ильи, очень обрадовался: зная, что его брат живет в новой семье, предполагал, что они с ним могут уже не встретиться.

После знакомства, получив добро от каждого из братьев, оперативно собрала необходимые справки и оформила договор патронатного воспитания, чтобы у Влада была возможность проводить выходные и каникулы в моей семье.

Не зная, как будут развиваться события, в те дни через пророка получила ободрение. «Придется еще, дитя, потрудиться. И будешь другой раз думать: справлюсь ли, хватит ли сил? Хватит! Ибо Я поддерживаю руки твои… но не ропщи, если работа покажется тяжелой, и не смущайся, если приходят некоторые непонятные обстоятельства…» Поскольку мы с моими детьми единомышленники, помолившись, вместе приняли решение помогать мальчишке настолько, насколько будет содействовать Господь. Муж, будучи человеком порядочным, на возможное пополнение семьи отреагировал спокойно: «Не объест!» Мамочка же еще раз меня, свою единственную дочку, пожалела…

Каждый раз, когда в рамках договора писала заявление на имя директора «Истоков», чтобы забрать Влада на очередные выходные, видела ее недоумение. Подопечному с его неважной репутацией уже ничего, на ее взгляд, повредить не могло, но женщина опасалась, чтобы нахождение его в семье не пошло в ущерб моим мальчишкам. Сначала мне разрешили взять воспитанника на один день, потом – на два. В следующий раз я приехала за парнем уже в пятницу… Влад вел себя более чем адекватно и охотно посещал воскресную школу. Зная о моих намерениях взять подростка на весенние каникулы, за несколько дней до окончания четверти директор (она же опекун ребенка) отправила своего воспитанника то ли на пере­воспитание, то ли подлечиться. Для меня это известие явилось полной неожиданностью, поскольку с парнем общалась буквально позавчера и наивно полагала, что по горячим следам найду поддержку в соответствующих инстанциях. Увы… Боясь ухудшить своими эмоциональными порывами и без того незавидное положение Влада, в течение 6 недель госпитализации старалась его поддерживать, просила вести себя прилично и не усугублять ситуацию. Поскольку отношения с руководством были испорчены, понимала: общаться с мальчишкой после выписки вряд ли будет возможно, о чем его и предупредила… Еще до попадания Влада в клинику, не имея полной уверенности в том, мой ли это труд и как дальше действовать, поставила конкретный вопрос на молитве с пророком. Услышанный ответ не показался тогда конкретным: «Господь держит руку на кнопке, чтобы начать благословлять, но пока нужны молитвы...»

Наш Бог знает, когда и как все сделать наилучшим образом, и Он всегда поддерживает нас. После выписки Влада в «Истоки» ездить было уже не актуально – двери для меня там были заперты: и общение со мной, и посещение воскресной школы парню, мягко говоря, не рекомендованы. Мне оставалось только молиться, чтобы не ожесточилось его сердце. В этом поддерживали близкие сестры во Христе, моя домашняя церковь и коллега, который молился вдобавок за тогдашнего опекуна мальчика персонально. В тот период на одном из воскресных богослужений с участием детей меня тронуло стихотворение, созвучное тогдашним молитвам:

«Это страшная вещь, когда плачет душа

И трепещет израненной птицей.

Бесполезно, бывает, ее утешать,

Остается лишь только молиться...»

Переживая за мальчишку, что в некоторой степени даю ему повод окончательно разувериться в людях, в июне поздравила его с днем рождения в оздоровительном лагере, адрес которого знала (год назад я посещала там моего первого подопечного, тоже Влада). Попытавшись объяснить ситуацию, записала номера телефонов (мой и Ильи), сказав, что он может рассчитывать на нашу помощь… Позвонил он мне 22 ноября. Разговор с мальчишкой поздним вечером явился ответом на мои пост и молитву. Именно в то воскресенье перед молитвой со служителем я просто сказала Отцу: «Не думаю, что Тебе угодно, чтобы я напрасно рвала сердце. Если мне нужно просто молиться за подростка – дай мир, если же пора действовать – открой двери…»

С. Тихонова