Бог призывает Своих детей радоваться о спасении, даже если им придется «совсем недолго погоревать от разных испытаний». «Ведь и золото испытывают огнем, хотя огонь может его и разрушить, а ваша вера драгоценнее золота, и истинность ее должна быть испытана и доказана, чтобы получить похвалу, славу и честь в День, когда явит Себя Иисус Христос» (1 Петр.1:7; совр. перев.). Божье чадо может позволить себе роскошь быть счастливым, проходя испытания, потому что с ним пребывает Господь, его Искупитель жив и не допустит страданий сверх сил. Священное Писание также учит нас наблюдать за собой, и нередко Божье дитя во время скорбей задается вопросом: «Что это: поражение или испытание?» И уже оглядываясь на тот путь, которым провел его Господь, христианин воздает Ему славу и хвалу и свидетельст­вует о могущественных чудесах Любящего.

Дарованные Богом благословения, например здоровье, хорошую работу, дружную семью, христиане нередко принимают как должное. Иногда привычное течение жизни нарушается: пройдя ниспосланные нам испытания, у нас есть прекрасная возможность возблагодарить Господа и по-новому оценить то, что имеем. Я хочу засвидетельствовать о том, как Бог исцелил меня. На момент происходящих событий мы с мужем имели 26-летний семейный стаж и семерых детей в возрасте от 11 до 25 лет. На здоровье в целом я не жаловалась. В декабре 2012-го, почувствовав очень сильные боли, обратилась в поликлинику к терапевту. В то время была эпидемия гриппа со случаями летального исхода. Врач назначила мне антибиотик, порекомендовав посетить хирурга и гинеколога. Лекарство принимала, но повышенная температура не сбивалась и я чувствовала ухудшение. У хирурга вопросов по моему состоянию не возникло. Бог расположил сердце заведующей гинекологическим отделением: она лично меня приняла (без талончика), сделала УЗИ и, найдя некое образование, направила в больницу на срочную госпитализацию. Там меня обследовали и стали готовить к операции: пытались сбить температуру, обезболить, улучшить общее состояние и нормализовать показатели анализов. У меня каждый день брали кровь из вены, ставили капельницы с лекарствами, в том числе с сильнейшими антибиотиками, но состояние мое неуклонно ухудшалось. Появилась такая слабость, что ходить я уже не могла; по утрам тошнило желчью. Тем не менее врачи капельницы не отменяли, и я стала сильно отекать. Когда в очередной раз мой муж Леонид навестил меня в 6-местной палате, меня трудно было узнать: руки и ноги стали как колоды.

Приближалась вторая суббота моего пребывания в больнице. По выходным работают только дежурные врачи; как правило, они ничего нового не назначают. Я еще раз сказала, что мне становится все хуже, не могу даже смотреть на еду, поскольку подступает сильная тошнота. Врач диагностировал химическое отравление, вызванное большим количеством лекарств, и перевел меня до понедельника в двухместную палату. Намного позже я поняла, почему меня одну бесплатно положили в платную палату: врачи боялись летального исхода. Они час­то наведывались и интересовались моим самочувствием. Все это время родные, знакомые и столичная церковь «Благодать» продолжали молиться за меня. Молились и во многих церквях Беларуси, а также в Польше, Норвегии и Америке.

За выходные появился кашель. Поскольку было очевидно, что это не простуда, меня срочно направили на рентген и сделали кардиограмму. В легких обнаружили жидкость, а после плохой кардиограммы и срочного УЗИ сердца в другой больнице диаг­ностировали скопление жидкости и в предсердии. Сопоставив все анализы и факты, мне был поставлен диагноз «сепсис» (заражение крови) – гной из образования начал поступать в кровь; во внутренних органах появилась жидкость и начались сбои в их работе. Врачи, собрав консилиум, решали, что делать: если срочно не удалить очаг – однозначная смерть, но с жидкостью в легких операцию делать нельзя. Во время операции легкие самостоятельно не работают, нужна принудительная вентиляция, которая в случае заполнения их жидкостью просто неэффективна. Ситуацию ухудшали проблемы с сердцем и высокая температура. Операцию проводить было невозможно, но и не оперировать – тоже невозможно.

В то время мужу сказали, что я – самый тяжелый пациент больницы. Испытание мы проходили вместе: я – в больнице, он – за ее пределами, используя надежные средства благодати: пост и молитву. Леонид взывал к Богу: «Я пребуду в посте до тех пор, пока не будет решения вопроса». В одной из вечерних молитв тогда он говорил Небесному Отцу: «Когда-то я покупал детям телятину, сегодня такой возможности нет, к тому же на мне висит долг, а жена – в больнице в тяжелом состоянии… Что это? Испытание или поражение?» Бог услышал. Через пару дней поздно вечером Леониду позвонили и попросили выйти к подъезду. Подъехала машина, в темноте мужу вручили полный тазик телятины и конверт с деньгами. Брат во Христе объяснил свой поступок так: «Бог сказал мне вам это передать!» Сумма была ровно такой, чтобы, отдав десятину, полностью покрыть долг (приблизительно 2 средние зарплаты по городу Минску на тот момент). Этот ответ от
Гос­пода нас утешил, а также подтвердил: Бог рядом и контролирует ситуацию.

Поскольку в силу сложившихся обстоятельств по месту моей госпитализации не была оказана свое­временная помощь, мужу два раза предлагали перевести меня в другие лечебные учреждения. Мы от этой помощи отказались, так как доверяли Богу, получив в молитве через пророка Слово: «Как идет, так пусть и идет». Было понятно, что мы не должны предпринимать каких-либо действий – у Бога был Свой план в отношении меня.

В этой больнице Бог усмотрел врача, которая лет тридцать назад, еще практиканткой, сталкивалась с похожим случаем, ассистируя более опытному коллеге. Подобной операции в этом отделении гинекологии не проводилось. Конечно, врачи рисковали, но других вариантов у них не было. Под общим наркозом через специальные насадки из образования откачали стакан гноя. Вечером меня в критическом состоянии перевели в реанимацию. Наутро пришел главврач больницы. Зная о моей вере в Бога и принадлежности к церкви «Благодать», сказал: «Мы сделали все, что смогли, а остальное просите у Бога». «Мы это и делаем!» – ответила я. Поскольку есть я ничего не могла, на пищеблоке по личному распоряжению главврача специально для меня приготовили омлет в надежде, что я смогу хотя бы немного подкрепить силы. Днем по рекомендациям врачей я пыталась надувать воздушные шарики, чтобы жидкость выходила из легких, но у меня не было сил надуть даже один шарик. К вечеру пятницы стало тяжело дышать. Закрывая глаза и пытаясь уснуть, я словно куда-то проваливалась. Дежурный доктор послушал, посмотрел на показания аппаратов, к которым я была подключена, пожал плечами и ушел. Для меня это явилось подтверждением, что возможности медицины исчерпаны. Но я знала, что для Всемогущего нет ничего невозможного.

Задыхаясь и понимая, что теряю последние силы и умираю, в час ночи позвонила мужу, чтобы попрощаться. Но пока я была жива, надежда на Бога оставалась...

Мария Пацевич