На заре
На заре
Просмотров: 911 | Голосов: 1 | Рейтинг: 2 |
-2 -1 0 +1 +2   
На заре

Ночь уже начинала сдавать свои позиции – осязаемая тьма уступала место утру. Глаза мужчины различали очертания сельскохозяйственных построек, деревьев, дома. Иван прошел по двору, завернул за угол и остановился. Еще было достаточно темно, и сам дом плохо просматривался, но если бы потребовалось, хозяин смог бы описать его по памяти в малейших деталях.

Дом не выделялся внешним видом или размерами, гармонично вписываясь в сельский пейзаж. Строение состояло из двух частей – основной и пристройки. Пристройку возвели не очень давно, поэтому она была в хорошем состоянии. Основная же часть дома, построенная в 1918 году, выглядела довольно старой. Общий возраст строения к моменту описываемых событий составлял чуть более 45 лет. Этот дом был свидетелем различных событий – некоторые из них произошли при польской власти, другие – после объединения Западной и Восточной Белоруссии. Здание пережило войну и тяжелые послевоенные годы, а также, к огромному сожалению, многих ровесников среди людей.

Дом, верно служивший вот уже третьему и четвертому поколениям, остро нуждался в ремонте. Стены обветшали, некоторые бревна частично сгнили и требовали замены. Соломенная крыша, поросшая мхом, доставляла немало неприятностей обитателям. Большую печь также следовало отреставрировать. Хозяина, не так давно разменявшего пятый десяток, соседи считали работящим человеком. Он делал все, что было в его силах, стараясь улучшить условия жизни, но далеко не все зависело только от него. Сейчас Иван стоял в тишине, которую лишь иногда нарушало легкое шуршание листвы. Он думал о состоянии дома, в котором жил, и о своей семье – жене, двух малолетних детях и ожидаемом в конце года пополнении. Но чаще всего мысли мужчины возвращались к событиям прошедшей недели, наполнявшим его сердце тоской. Ему очень хотелось поделиться с Богом своими переживаниями.

Лето в этом году выдалось холодное и дождливое. В прошедший понедельник снова была гроза. Дождь, который в деревне часто ждут, для семьи Ивана и его жены Катерины являлся серьезным испытанием. Обветшалая крыша, покрытая соломой, больше не могла служить надежной защитой от непогоды. При грозе она начинала течь – сначала в одном месте, потом во втором, затем в третьем... Большие капли и маленькие ручейки в различных местах проникали в дом. Конечно, для 5-летнего сына и 10-летней дочери это становилось настоящим приключением: по поручению родителей они собирали в доме все емкости и подставляли их там, где текло. Весело шлепая босыми ногами по глиняному полу, они носились с тазиками, тарелками, мисками, чугунками и прочей кухонной утварью. Отец часто напоминал им библейскую историю бедной вдовы, которая собрала множество сосудов у своих соседей и наполнила их елеем, таким образом получив свой ответ от Бога. Но в отличие от вдовы в дом Ивана, у которого сосуды были наполнены и опустошены десятки раз, решение проблемы не приходило.

В понедельник семья снова боролась с непогодой, и на этот раз, несмотря на веселье детей, родители не могли скрывать своей досады. Они пытались заниматься повседневными делами, но мысли о протекающей крыше не покидали их разум. Глава семьи неоднократно обращался в сельсовет и лесничество с просьбой выделить необходимую для ремонта крыши древесину. «Два-три кубометра было бы достаточно», – говорил он власть имущим. И каждый раз в ответ на свой запрос получал отказ: «баптисту», ранее осужденному Советской властью на длительный тюремный срок за религиозные убеждения, почитай «врагу народа», не положено было претендовать на народную собственность. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что это так называемое «народное достояние» включало в себя и ранее конфискованную собственность отца Катерины – кузницу, пахотные земли, кусок леса. Однако говорить об этом было не принято, да и опасно. Более того, богобоязненная семья Ивана, Катерины и их родителей (еще в то время, когда последние были живы) приняла решение простить своих обидчиков.

В этот вечер семья возносила горячие молитвы к Богу с просьбой помочь с наболевшим вопросом. А после молитвы хозяева дома приняли решение еще раз обратиться в сельсовет с заявлением о выделении древесины на починку крыши. Христиане надеялись, что Бог смягчит сердца людей и через них пошлет Свой ответ.

Во вторник утром Иван стоял на крыльце сельсовета. Он непроизвольно отметил, что здание не имело таких проблем с кровлей, как его собственный дом. Постучав, Иван решительно открыл дверь и вошел. Председатель, высокий крепкий мужчина в самом расцвете сил, с явным нежеланием согласился принять раннего посетителя. Он неохотно ознакомился с заявлением и пообещал собрать комиссию, которая рассмотрит состояние дома, а затем вынесет решение «на предмет целесообразности выделения просимой древесины».  

Прошло несколько дней. Ранним вечером в четверг семья Ивана собралась вместе после трудового дня. Хозяин дома открыл большую настольную Библию с гравюрами и начал громко читать одиннадцатую главу книги Послание к Евреям. Он медленно перечислял героев веры – Еноха, Ноя, Авраама, Моисея и других. Его супруга, Катерина, слушала, занимаясь любимым делом – вышиванием. Она любила вышивать цветы и различные затейливые узоры. Вот и сейчас, работая над очередным цветком, она время от времени поглядывала на детей, возившихся на полу. Дети занимались своими играми, но было заметно, что и они прислушиваются к словам отца. Заканчивая главу, Иван прочитал о героях веры иного порядка. Это были люди, не совершившие каких-либо великих подвигов. Они «скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли», несмотря на то что их «весь мир не был достоин». Эти люди остались верны Богу, но так и «не получили обещанного».

Когда Иван закончил читать, повисла непродолжительная пауза. Затем Катерина задумчиво сказала: «Это удивительная глава. Я всегда видела в ней особенных людей, творивших великие дела. А сейчас понимаю, что эта глава об обычных людях, настолько искренне поверивших Богу, что Его слава стала реальностью в их жизни, во множестве самых обычных дел…»

В этот момент монолог хозяйки дома был несколько бесцеремонно прерван словами дочери, смотревшей в окно: «Мама, к нам кто-то идет». Ворота отворились, и во двор вошла делегация из сельсовета. Иван положил Библию на привычное место и пошел навстречу гостям.

Комиссия состояла из трех человек: председателя сельсовета Федора Никифоровича, его помощника Николая из соседней деревни и соседки Анны, живущей через 3 дома вверх по улице. В деревне ее все привычно называли Ганетой. Женщину оторвали от вечерней дойки коровы, что ее не очень расстроило – она не могла не воспользоваться возможностью показать соседям свою значимость и заодно посмотреть, как живут «баптисты». Комиссия, ведомая Иваном, обошла вокруг дома, посмотрела состояние стен и крыши, не преминув устами Николая заметить, что «состояние вполне нормальное, некото̀рые живут и в более худших условиях». Все это время Федор Никифорович, отчаянно жестикулируя, громко рассказывал о том, какой несносной была жизнь сельчан до прихода Советов, и о том, как Советская власть заботится о людях Западной Белоруссии, ранее живших «под панами». Ганета делала сосредоточенное лицо и, пользуясь редкими моментами, когда Никифорович переводил дух, повторяла: «Гэдак, гэдак». Дождавшись одного из таких перерывов, хозяин дома вклинился в затянувшийся монолог, на доли секунды опередив очередное «гэдак», и пригласил посетителей посмотреть условия проживания изнутри.

Председатель комиссии открыл входную дверь. Будучи рослым человеком, он наклонил голову, остерегаясь удара о дверную перекладину, и шагнул внутрь. Николай и Ганета последовали за ним, Иван вошел последним. Гости прошли через неосвещенные сени на кухню, а оттуда, не задерживаясь, в основную комнату дома, где их ожидала хозяйка. Председатель быстрым взглядом окинул комнату. Она выглядела примерно так, как он и ожидал, – глиняные полы, старая печь, стены и потолок, нуждавшиеся в ремонте. Разводы на потолке, вызванные последними дождями, красноречиво говорили о том, что просьба обратившегося к нему сельчанина была обоснованной. Федор Никифорович также успел обратить внимание на двух детей, выглядывавших из-за печи. В деревне поговаривали, что Катерина ожидает третьего, но по ее виду об этом судить было сложно. На секунду душа убежденного коммуниста дрогнула – дети были достойны лучших условий проживания. Однако, ничем не выдав своего душевного порыва, он сразу взял себя в руки. Мужчина напомнил себе о том, что если он станет помогать «религиозным фанатикам», то этим самым может поставить крест на своей собственной карьере, а его дети в таком случае будут жить в подобных или еще худших условиях. Он отлично понимал, что Советская власть бывает суровой не только к своим врагам, но и к сочувствующим им людям.

Решение по вопросу Ивана и Катерины, по сути, уже было принято ранее на совещании. Николай в короткой речи подчеркнул, что Советская власть не обязана помогать людям, проводящим контрреволюционную религиозную пропаганду. Все присутствующие единогласно поддержали его. Тогда же было принято решение включить в состав комиссии представителя от народа, на роль которого Ганета подходила как нельзя лучше. Сейчас перед председателем и его помощником стояла непростая задача – найти весомый аргумент, который позволил бы раз и навсегда закрыть вопрос, настойчиво поднимаемый Иваном...

Владимир Сонич