– Ваши глаза… Разве вы не знаете, что глаза человека – отражение его души…

И, снова извиняясь, отошла в сторону. Больше я ее не встречала.

…Что увидел в моих глазах один из воров, когда поздним осенним вечером он и еще двое его дружков небрежно шарили по карманам крепко спящего пьяного молодого человека на переднем сиденье ночного троллейбуса?

Чтобы не привлекать постороннего внимания, преступник разыграл спектакль: по-дружески обнял свою безвольно болтавшуюся на сиденье жертву. За его спиной, наклонившись вперед и делая вид, что ведет спор с кем-то из этой парочки, находился второй подельник. Напротив, на возвышении, обозревая салон полупустой «гармошки», пристроилась ярко накрашенная девица: она подавала друзьям знаки безопасности. В тот момент я не спеша шла по проходу с намерением присесть неподалеку. Осознав, что на моих глазах разворачивается настоящая картина преступления, остановилась возле главаря и настойчиво попросила прекратить грабеж. Потом представилась, немного рассказала о себе, завела разговор о Господе и Его любви к грешникам… И еще об измененных судьбах молодых людей из уголовного мира, которые познали Бога и открыли Ему свои сердца. Саша, так назвал себя главарь, слушал терпеливо и внимательно, не перебивая. Поведал немного о себе: из колонии, где отбывал срок; вернулся к семье, воровство – его «профессия», честного способа прокормить жену с детьми не знает. Я предложила Саше адреса церквей и номера телефонов служителей, с которыми при желании он мог бы связаться. Подозвав подельника, кисти рук которого были исколоты синими татуировками и накачаны кубиками вазелина, Александр настоял, чтобы тот записал «все, что скажет мать». Из нагрудного кармана подельник нехотя извлек блокнот и ручку. Страха я не испытывала... Он сковал меня позже: выйдя из троллейбуса на безлюдной остановке ночного города, я подумала, что эти трое могли бы выйти вместе со мной…

Прошло немного времени, и я вновь увидела в автобусе Сашу. Приветливо улыбнувшись, махнула ему рукой. Он что-то шепнул сидевшей рядом с ним спутнице, и они быстро поменялись местами. Понимая, что своим появлением помогла сохранить от их посягательства чужой карман, я мысленно воздала славу Отцу…

Глаза… Что прочел в них голодный молодой человек, подошедший ко мне ранним утром с просьбой о помощи? Открыв сумочку и достав из нее взятую на двенадцатичасовой рабочий день ссобойку, молча протянула страждущему… И желало сердце мое, чтобы, проснувшись, спящий на грязной привокзальной плитке пьяный и избитый мужчина достал из-за пазухи спрятанную мной туда от дождя свежую ароматную саечку и поблагодарил Бога…

Несколько лет за прозрачной занавеской очков скрываются от любопытных взоров мои глаза. Пристально всматриваясь в зеркальное отражение, замечаю в них не до конца выплаканные слезы и глубоко затаившуюся боль. Вспоминаю о карманном воре Саше, о голодном молодом человеке, о спящем на грязном тротуаре избитом мужчине… Встретимся ли мы еще когда-нибудь на земле? Встретятся ли наши души в вечности?

Наталья ЕШАВЕЦ