Эх, Вася, Вася…

Меткая поговорка «Если яблоко оторвалось от дерева, то оно обязательно упадет» в отношении Васи была применима как ни к кому из его многочисленных братьев и сестер. И хоть родился и рос он в семье евангельских христиан, мирской образ жизни прельщал своевольного мальчишку с раннего детства. Курить начал – шести не исполнилось… Старательно зажевывал запах табака листьями с деревьев и растирал свежий травяной сок между пальцами: известному приему конспирации на­учили ребята постарше… В общем, случилось с ним то, что написано в 1-м Послании Коринфянам: «худые сообщества развращают добрые нравы» (15:33). За отбившегося от рук паренька оставалось только молиться, что и делали вперемежку с наказанием розгами родители. Впрочем, на христианские собрания Вася приходил, но по случаю и без особой охоты. Зато загорелся желанием поехать с мамой к одной пророчице, по молитвам которой Бог крестил Духом Святым как взрослых, так и детей. И Бог исполнил желание сердца непослушного ребенка, все норовящего свернуть с «узкого пути» праведности на широкую дорогу греха. Последняя и привела его к употреблению спиртных напитков… К тому времени Вася уже покинул отчий дом, поступив в лунинецкое сельскохозяйственное училище и окончательно забросив посещение богослужений. Отец и мать, потеряв контроль над непутевым чадом, при всякой редкой встрече наставляли: «Вася, оставь злые привычки, покайся…» Сын обещал. И не только отцу с матерью, но и Богу. Правда, с предъявлением условия: мол, найду хорошую работу, тогда… Старший брат Иван, уехавший к тому времени в Минск и нашедший себя в служении Богу в столичной евангельской церкви, родителей поддерживал: звал Василия к себе, обещал помочь на первых порах с жильем и финансами, а также с трудоустройством. И в 1984 году тот решился на переезд. Постоянная опека старшего брата привела Василия в молитвенный дом на Собинова: парень покаялся и стал активно участвовать во всех церковных мероприятиях. Спустя три года он принял водное крещение… Но однажды произошло разногласие с Иваном. А поскольку Вася еще не искоренил в себе вспыльчивость и безосновательные амбиции, обида коварной гусеницей проползла в его сердце, свила там кокон и уже черной бабочкой выпорхнула в виде греха… Впрочем, на видимом фоне все оставалось без перемен: родные о мысленном уходе Васи в мир даже не догадывались. Умудрялся он как-то не попадаться на глаза ни с употреб­лением спиртного, ни с куревом. Но сколько веревочке ни виться… В общем, грехи прош­лого, будто потревоженный ил, замутили чистейшую воду Христовой благодати и вскоре всплыли на поверхность: связался Вася с шайкой бандитов, избил ни в чем не повинного человека… О боевых похождениях «брата во Христе» верующие узнали из разгромной статьи в «Вечернем Минске». Васю отлучили от церкви… Но на этом проблемы не заканчивались. Они, можно сказать, только начинались. Василию грозил конкретный тюремный срок… И он вновь выдвинул Богу условие: «Вернусь к Тебе, если не посадят…» По милости Господа получил «условно под надзором». И все, что обещал Всевышнему, вскоре благополучно забыл…

Верующий грешник

Встреча с Галиной несколько отвлекла внимание Васи от разом навалившихся проблем. Совсем юная избранница «накинула» себе годок, а жених, наоборот, сбросил четыре, и до знакомства с родителями оба не знали истинного возраста друг друга… Василий понимал, что связь с несовершеннолетней чревата ответственностью перед законом. Но со своим сердцем поделать ничего не мог: влюбился, снял квартиру, предложил вместе жить, попросил в райисполкоме снижения возрастного ценза на заключение брака… Вскоре один за другим родились двое детей. Впрочем, на пагубных привычках романтические отношения с Галиной никак не отрази­лись: Вася так и продолжал пить… Но что самое удивительное, жена была убежденной трезвенницей, имея к спиртному стойкое отвращение. И это на фоне той смрадной, пропахшей сивушными парами и табачным дымом картины детства, которое прошло в квартире, напоминающей скорее «блатхату», чем отчий дом. Ничто не мешало Гале бросить пьяницу супруга, но любовь, как написано в Библии, «долготерпит, милосердствует, …не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, …все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…» (1 Кор. 13:4-8). Даже когда посещают невеселые думы вроде: «Родители мои пили, после смерти мамы мачеха от пьянок не просыхала… Вот и в мужья мне достался такой же…» Но за Васю молилась вся его верующая дружная родня. Вскоре к молитвам близких присоединилась и Галина: она стала посещать церковь, где и покаялась. Кстати, привел ее в молитвенный дом с ознакомительной целью сам Василий. Честно признался, что на данный момент ему вынесено церковное взыскание за нехристианский образ жизни. «Я хоть пью и курю, однако в душе остаюсь баптистом…» – заявил он примерно следующее, чтобы одновременно как-то оправдаться и перед супругой, и перед Богом. А подтверждал свои слова решительными действиями: когда слышал насмешки в адрес верующих, немедленно заступался. Вплоть до мордобоя…

Да, Василий вне церкви чувствовал себя будто не в своей тарелке. И если Бог не главенствовал в сердце отступника, то в голове стальным гвоздем твердо сидело намерение рано или поздно возвратиться к Небесному Отцу. Дух Святой, сошедший на Василия в раннем детстве по молитве пророчицы, трогал струнки души, будил от греховного сна, заставлял проливать слезы сожаления, напоминал: «Приходящего ко Мне не изгоню вон» (Ин. 6:37). Порой Василия охватывал страх: о том, что ад – не выдумки и это мучение даже не на сто лет, а длиною в бесконечность, – он знал из Библии… Знал и о том, что «надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести…» (Рим. 13:5). Ничто нечистое не войдет в небесный город… А ему хотелось провести вечность с Господом. Да грехи не пускали… Дошло до того, что организм Василия требовал сигарету каждые 20 минут! Иначе же приходило… «чувство изнеможения» – так он описывал свое состояние. Зависимость от алкоголя характеризовалась им «мягче»: «Редко когда не пил»… Недостаточно правильно понимая характер Небесного Отца, Вася строил неверные планы: мол, сначала брошу пить и курить, а уж потом вернусь в церковь… Надеялся на собственные силы, не замечая, что именно новые условия, выдвинутые Богу, являлись распиской в его собственном бессилии…

«Господь любит тебя…»

Большим ударом для Василия, как, впрочем, и для всей его родни, стала внезапная смерть матери от сердечного приступа в 1998 году. К тому времени будни горького пьяницы и злостного курильщика утратили всякое разнообразие: утром – на работу, после – выпил и домой, проспался и снова на работу… Все выходные Василий «болел»: не было сил дойти до собрания, куда спешила с малышами Галина… Немудрено, что подобный образ жизни вскоре сделал его сердечником…

Однажды, придя домой сильно выпившим, Василий почувствовал себя нехорошо: воздуха не хватало, в груди горело огнем… «Скорая» отвезла в больницу. Давление – 200/140! Даже в преклонном возрасте такие цифры считаются очень высокими и говорят об угрозе инфаркта… А Василию не было и 35! И хоть капельницы сделали свое дело – понизили давление, очистили кровь от алкоголя, – мужчину не покидало чувство тревоги. Он пообещал Богу, что больше пить не будет. Но выписался из больницы и… опять взялся за старое. И уже через месяц вновь загремел в больницу! Только на этот раз его забирали из литейного цеха автозавода, где он, кстати говоря, трудится и по сей день. В медпункте схватились за голову: показатели верхней и нижней границы артериального давления зашкаливали! Кардиологи, предвидя инфаркт, осторожно, словно хрупкую вазу, уложили колотящегося как осиновый лист и обливающегося холодным потом Василия на носилки, приказав не шевелиться… Мужчину охватил приступ паники, т. к. он почувствовал сильную асфиксию, казалось – вот-вот задохнется! Глядя прямо перед собой, застывший будто мумия Василий вспоминал покойную маму, а также старшего брата, страдающего сердечной болезнью, размышляя о том, что даже при благополучном исходе после инфаркта такие, как он, живут недолго… Но страшнее всего было осознание, что большая часть жизни была посвящена пустым и разрушающим дух и тело занятиям: пьянству и курению… Василий понимал, что в случае внезапной смерти ему «светит» ад, а Господь по милосердию Своему продлевает жизнь «верующего грешника» и посылает испытания в качестве вспомогательных инструментов для удаления смертельного нарыва с его души… Но когда угроза инфаркта миновала и давление пришло в норму, Василий вновь взялся за сигарету… А по возвращении домой едва пробудившиеся угрызения совести заглушил очередным стаканом спиртного. «Ну не могу я оставить грех сам… Хочу, но не могу…» – как ребенок, плакал порабощенный зависимостями мужчина. В Священном Писании уже имелся ответ для него: «Но все преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим. 8:37). Не сами, а рукою Божьей… И Господь, подобно тому как поводырь направляет слепого, направил Свое непослушное дитя к новым испытаниям, дабы они окончательно обуздали его. Так случилось, что Галину посетили служители церкви. Разумеется, уделили внимание и Василию, сидевшему за столом под хмельком. «Покаяться тебе надо… Приходи в церковь», – сказали просто и без осуждения. И сердце Василия дрогнуло: «Надо. Приду. Вот только съезжу домой в деревню, попрощаюсь с друзьями…» Умудренные духовным опытом братья пытались его отговорить: «Незачем отчитываться перед собутыльниками, что ты решил начать новую жизнь… Предложат выпить – не устоишь». Василий не послушался: ведь на носу – отпуск, а значит, надо навестить родню… И, как пророчили служители, не устоял: пропил часть отпускных, остальные деньги потерял (может, и собутыльники украли!). Вдобавок ко всему простыл и нос заложило… А с повышенным давлением и без того воздуха организму не хватает… В общем, случился у Василия очередной приступ ужасающей паники. Он метался по хате из угла в угол, ощущая дыхание смерти… В этот момент верующая родная сестра Василия стояла на коленях и просила Бога простить брата и спасти его. Едва дождавшись утра, тот кое-как добрался до Минска и, не заезжая домой, прямиком отправился в «десятку». С поникшей головой сидел Василий в приемном отделении больницы в ожидании врача, который почему-то все не шел…

Н. Сушкевич