Привет, мам.

Не ожидала, да? Я и сама от себя не ожидала. Но жизнь у нас пошла такая развеселая, что голову атаковали самые отчаянные решения. В обычной, речевой форме кучи моих разумных доводов и сверхразумных силлогизмов впечатления на тебя не производят. Универсальная броня всегда наготове: «станешь матерью – поймешь». День за днем горемычные воззвания к твоему рассудку варварски расплющиваются этим прессом и скорбно стекают к родительским ногам унылой желеобразной массой. Душераздирающая аллегория, правда? Я старалась :) Ну ты вообще кремень у меня, сама знаешь. И все же смею напомнить: я тоже не размазня. Не мямля, не рохля, не флегма, не байбак. Не машинка на дистанционном управлении. И не твоя собственность.

В этой связи предпринимаю очередную попытку до-кри-чать-ся! На сей раз в эпистолярном жанре. Крайне жестокий стратегический ход – испытание лирикой. Так что готовься оценить свою воспитательную методу как сторонний наблюдатель. И пристегни ремни, мало не покажется.

Довелось как-то дикую сцену наблюдать. Смешную до слез и в той же степени идиотическую. Чешет вдоль проспекта гулливерскими шагами ражий такой мальчуган, на вид лет 15, ростом чуть ниже светофора. Позади в паре метров семенит миниатюрная женщина с полными тревоги глазами. В какой-то миг жертва шпионажа не выдерживает, резко останавливается и безотрадно вопит: «Мама, сколько можно издеваться?! Я дойду до школы сам!» Та оскорбленно вскидывает аккуратную аристократическую головку, испепеляет бунтаря негодующим взглядом и делает вид, что удаляется. Едва бедолага-школяр скрывается за поворотом, мать круто разворачивается на 180˚ и рысью мчится вослед неразумному младенцу. Теперь уже почти по-киношному: держась вдоль стен домов и на весьма отдаленном расстоянии от объекта слежки.

Мило? Хохочешь там, небось. Меня тоже позабавило, страшное дело. А знаешь, ма, что самое поразительное? Мы-то с тобой от этой потешной парочки не так уж и далеко отстоим. И мне с каждой новой стычкой все больше не до смеха. Потому как в них роль жизнерадостного очевидца взрослая деваха вынуждена менять на роль обреченного дитяти-переростка.

О чем это я? У тебя, конечно, ни единой догадки. Не беда, охотно подсоблю. Ковырнем анналы семейной истории. Ну, вот хотя бы что-нибудь из последнего…

Начинается все с раннего утра. Захожу в твою комнату крем взять. Ты борешься со сном, мучительно заставляешь себя открыть хотя бы один глаз и автоматически изрекаешь нечто строго типичное: «что это за кофта?», «а майку под низ надела?», «одевайся тепло, похолодание», «завтрак я тебе сделаю, сейчас встану только». Иногда получается отмолчаться и втихую юркнуть в кухню – спешно стряпать себе «чай и к чаю» самостоятельно. А иногда не получается. Ты окончательно просыпаешься, с ЦУ никак не унимаешься, накормить и укутать беспомощное чадо намереваешься. Раздражаюсь, злюсь, хамлю частенько. Согласна, по этой части не права. Но и моя выдержка не безлимитна. Видишь, даже доведенный до белого каления старшеклассник сорвался и надерзил своему неумолимому конвоиру. А я не старшеклассник, ма. Я на последнем курсе универа...

Ф.Ф.