Конечно же, и она, и его родители молились о своих сыновьях, печалясь, что время уходит, а нас все еще прельщает мир.

Не будь этих молитв, вряд ли бы мы с ним во время наших искренних бесед, нередко заканчивавшихся далеко за полночь, раз за разом обращались бы к духовным темам. В годы перестройки популярным было присловье «Куй железо, пока Горбачев», и помыслы многих вращались вокруг одной оси: как добыть денег, да побольше… А тут двое крепких мужчин могут часами рассуждать о вечной жизни, теряя явный шанс уже сегодня урвать вместе со всеми от жизни земной что-то, имеющее реальную ценность, и не где-то далеко, а в родном городе. Другим это поведение было непонятно, да и мы сами тогда не понимали, что это именно Господь работает над нашими сердцами, отвечая на молитвы родителей.

В те годы я изредка присутствовал на служениях в брестской церкви, о которой теперь с любовью говорю, что это моя Церковь. Приходил, чтобы надышаться «кислородом» Божьего Слова – его так не хватало мне в те времена откровенного разбоя, стремительного падения нравов, предательства, бесстыдного обмана. К слову, многие люди, находившиеся тогда в поле моего зрения, так сильно опустились морально и настолько свыклись со своим положением, что и сегодня им вполне комфортно пребывать в этих «преисподних местах», к тому же их не тревожит давно похороненная совесть. Чудесным «кислородом» Божиим я всякий раз старался поделиться со своим другом. Он вдохновлялся, оживал, глаза его загорались. Просил, чтобы в следующий раз, когда я снова соберусь в церковь, непременно за ним заехал. Но Геннадию всегда что-то мешало, и, чувствуя себя виноватым, он искренне извинялся. Да и я, признаться, не особенно настаивал на том, чтобы друг хотя бы в воскресенье отложил в сторону все свои дела – с его мастеровыми руками их всегда было невпроворот… Нам обоим тогда казалось, что вся жизнь еще впереди и что кладбище, мимо которого пролегал путь к дому Геннадия, еще без нас не скучает.

Как раз в ту пору после длительного перерыва я начал вновь писать стихи, сам удивляясь тому, что вернулся к этому давно оставленному мною занятию. И появившиеся в них темы удивляли – в стихи пришел Господь! Слушая их, мой друг не сдерживал слез. Никакие жизненные обстоятельства не могли растрогать бывалого мужчину могучего телосложения, прошедшего огонь и воду. О таких говорят: «человек из камня». Но у этого камня была живая душа. И это она плакала и скорбела. Я потом понял, какая тяжесть лежала камнем на душе Геннадия. В молодые годы он жил на Граевке. Отголоски историй о лихих хлопцах с этой окраины Бреста периода 60-х – начала 70-х годов прошлого века в городе слышны до сих пор. К несчастью, случилось так, что в их компании оказался и Геннадий. И однажды ему спешно пришлось уехать из родительского дома. Убегал он от тюрьмы, от большого срока. Очень долго ему пришлось скрываться среди оленеводов на Крайнем Севере… Это все, что я услышал от него о темном прошлом. Но было, видимо, и нечто еще, не отпускавшее мужчину долгие годы. То, чего не прощают, как ему, наверное, казалось, ни люди, ни Бог. Поэтому и не решался он открыть свою душу до конца даже мне, человеку, которого называл лучшим другом. Быть может, он откладывал покаяние на потом? Если так, то это была роковая ошибка: тянуть с покаянием неблагоразумно – ведь можно так и не успеть…

Я помню, какой богатый стол накрыл он во дворе дома для друзей и соседей в день своего 50-летия. Вообще-то, этих столов было несколько. Глаза разбегались при виде разнообразия снеди и фруктов: о таком угощении в начале голодных 90-х многие даже мечтать не осмеливались, а Геннадий добыл все это к празднику, основательно потратившись. Он вообще слыл человеком щедрым, и это качество отмечал каждый, кто тогда присутствовал на юбилее. А вскоре неожиданно для всех «человек из камня»… умер от инсульта. Мой бедный друг совершил непоправимую ошибку. Ошибка его молодости, насколько тяжелой она ни являлась, была исправима. Так говорит об этом Господь: «…беззаконник, если обратится от всех грехов своих, какие делал, и будет соблюдать все уставы Мои и поступать законно и праведно, жив будет, не умрет» (Иез. 18:21)...

Владимир Яскович