Ровно через месяц после молитвы с пастором я забрала парня из приюта. На тот момент Отец Небесный открыл Свою волю по отношению ко второму парню, недавно отметившему свой 13-й день рождения и явно «зависшему» в том же приюте.
(В интернатном учреждении, где его младший брат кочевал из дома в дом, испытывая на прочность очередных приемных родителей, принять старшего руководство отказалось…)

Спустя два с половиной года могу предположить, что в моем случае опека – наиболее оптимальная форма помощи конкретно этим ребятам, которых про себя (иногда нежно, а иногда с трудно скрываемым раздражением) называю Маугли. Опекун не получает зарплату воспитателя, ходит на обычную работу (как и усыновитель), пособие на ребенка государством выплачивается примерно в том же размере, специалисты отдела охраны детства, если все более-менее тихо на внешнем плане, не беспокоят…

Как-то вечером к нам пришли несколько человек во главе с соцпедагогом школы для составления акта об условиях проживания, и старший чуть не потерял сознание от напряжения: «Что же я успел натворить в новой школе, если за мной пришли?» А недавно он, уже 15-летний, заявил, что я получаю на них с братом довольно большие деньги – 230 рублей на каждого. Для наглядности пришлось в октябре вести запись доходов и расходов. Даже без питания и учета коммунальных платежей на выходе получился «минус». Когда в те дни подопечный высказал желание иметь новые кроссовки, у меня был железный аргумент: надо подождать до ноября…

Усыновление – решение проблемы сиротства как в случае, когда речь идет о малыше, так и в подростковом возрасте, когда налицо все признаки сокрушенного из-за отверженности сердца. Строить взаимоотношения с детьми непросто в любом случае. Нередко возвращают усыновленных детей. Пример приемной семьи Славинских уникальный с точки зрения душевной, духовной и материальной. Конечно, без Бога счастья нет. Как правило, подросток в 15 или 18 лет покидает временно приютивший его дом, так и оставшись сиротой, со всеми шансами подтвердить печальную статистику. Я не являюсь сторонницей домов семейного типа, иногда напоминающих маленькие интернаты с меньшими возможностями, где приемная мама – и воспитатель, и соцпедагог, и психолог, и прачка, и кухарка в одном лице. Невозможно объять необъятное. Но для детей, возраст и личная история которых относят их к «неусыновляемым», такие семьи – единственный шанс, чтобы не оказаться в детском доме. Мои подопечные, догадываясь о моей «сердобольности», когда их было двое, так и сказали: «Тетя Света, больше никаких мальчиков!» Третий появился в семье с личного согласия каждого и только потому, что являлся родным братом одного из моих подопечных и его нужно было срочно спасать, поскольку применяемые в Детской деревне педагогические приемы могли разрушить его как личность… Радуют примеры, когда христианская семья принимает одного-двух сирот. Естественно, при желании всех членов семьи и понимании, что обратно дороги нет… Мой муж, человек невоцерковленный, некогда служивший снайпером-разведчиком, на этапе принятия решения помощи ребятам-сиротам предупредил меня по-простому: «Отдаешь себе отчет, что, если их вернешь, тебе лучше
застрелиться?»

Нередко возвращаюсь к мысли: «Что бы изменилось в наших отношениях, если бы я мальчишек усыновила?» Предполагаю, что конкретно на этом этапе – до их 18-летия – мне было бы легче (определенность всегда лучше неизвестности).

Во-первых, у меня не было бы возможности говорить старшему, что ответственность за принятие решения полностью лежит на нем: жить в семье по определенным правилам и тем самым проявлять смирение, или же вступить в самостоятельную жизнь, поселившись в общежитии колледжа. Учитывая его запущенность в учебе, колледжа, где он сейчас учится, без «сиротских» льгот ему было бы не видать.

Во-вторых, у моих подопечных не было бы права говорить моим взрослым детям, что они им никто, чтобы советовать и указывать. Для моих сознательных детей, любящих Господа, обида – непозволительная роскошь, и вопрос об усыновлении мы с ними оговаривали. Если у кого-либо из наших достаточно взрослых подопечных появится-таки желание поменять свой статус, мы на это пойдем. На данный момент только младший, 12-летний, мама которого не объявляется вообще, мечтающий быть дальнобойщиком, предложил вернуться к этой теме через 3 года, когда поступит в колледж…

Светлана Тихонова