Правдивая история 19-летнего американца, который попал в плен к индейцам мотилонам, и его приключения, когда он свидетельствовал о Христе племенам, живущим в Южной Америке. Действие происходит в 1960-е гг. в Колумбии.

Продолжение 15

Разыскивая Бобби, мы целый день провели в джунглях. Я не спал больше суток. Иногда мой голос срывался, и были слышны только голоса птиц, распевавших на деревьях. Бобби не отвечал.

В пять часов мы прекратили поиски. Когда добрались до места ночлега, я увидел какой-то предмет, плывущий по реке. Он был похож на бревно. Мы подплыли ближе, чтобы посмотреть, что это. Это был Бобби, лицом вниз.

Надежда исчезла. Я почувствовал опустошенность, как будто бы от меня осталась только оболочка.

Река была неглубокой. Я выбрался из каноэ и перевернул Бобби. Его лицо, абсолютно белое, сморщилось от долгого пребывания в воде. Я закрыл ему глаза и положил в каноэ.

– Боже! – закричал я. – Боже, почему?

Он был вождем своего народа, первым, принявшим Иисуса, первым, кто научился читать, строил школы, первым, кто пытался противостоять бандитам цивилизации. Я плакал всю ночь, мысли вертелись у меня в голове.

– Зачем эта смерть, Господи? – спрашивал я снова и снова. – Река была смертью. Джунгли были смертью. Смерть выползала из долин. Она всегда поражала тех, кого я любил... Глория... Бобби... И я вспоминал слова Умберто, от которых мороз пробегал по коже: "Клянусь, я убью всех вас!"

Река обмелела, и приходилось тратить много времени, перебираясь через неглубокие места. В одном таком месте я услышал характерный звук пуль, вспарывающих воду. Стреляли с другого берега реки. Внезапно пуля вонзилась в борт нашего каноэ. Мы изо всех сил старались стащить каноэ с мели подальше от них, но бандиты нас догоняли. Я почувствовал, как что-то горячее ударило меня в ногу. В меня попала пуля.

В конце концов нам удалось столкнуть каноэ с мели. Как только мы вышли на глубокое место, другая пуля задела мне грудь. Это было то, что надо. Я жаждал ран, жаждал боли. Я жаждал смерти.

Но мои раны оказались неглубокими. Мы остановили кровь; дробинки можно вытащить позже.

После бесконечных часов медленного продвижения вверх по реке мы свернули в протоку, ведущую к мотилонам. Они узнали нас, но стояли неподвижно, ожидая, пока мы сойдем на берег.

Известие о смерти Бобби уже разнеслось повсюду, и люди пришли изо всех окрестных жилищ. Они столпились вокруг каноэ.

Я увидел Атакадару, жену Бобби, стоящую над нами на холме. Я посмотрел на нее и склонил голову, подтверждая, что Бобби умер. Она повернулась и побрела назад. Одна из дочерей уцепилась за ее ногу. Самый маленький сын Бобби был у нее на руках.

Мы вынесли из хижины мой гамак и привязали его к высокому шесту. Вынув тело Бобби из каноэ, мы положили его в гамак. Потом мы перенесли гамак через реку и повесили его высоко над землей, на ветвях, чтобы стервятники могли есть его тело. Так мотилоны хоронили умерших.

Возвращаясь, я увидел Атакадару, одиноко стоящую на краю поляны. Ее глаза были темны и пусты, как тогда, когда умерла ее дочь. Она взглянула на меня, и я разрыдался. Она схватила меня за плечо.

– Нет, нет! – говорила она.

Я обнял ее, потом отпустил. Мотилоны пытались разговаривать со мной, когда я сидел на корточках перед хижиной, хотели утешить меня. Но я был как камень.

Вечером я пошел в джунгли, к деревьям, на которых был подвешен гамак Бобби. Там я хотел лечь под гамаком, в котором было тело Бобби, и сказать ему последнее прощай. Но когда я пошел, все индейцы последовали за мной. Их было около двухсот. Мы вместе перешли реку. Луны не было, под гамаком было темно.

– Давайте возьмемся за руки, сделаем круг без начала и конца и будем говорить с Богом, – сказал я.

Это не было в обычаях мотилонов, но мне казалось, что сейчас это будет правильно...