Джон Патон

МИССИОНЕР СРЕДИ ДИКАРЕЙ ЮЖНОГО МОРЯ

Набирая практический и духовный опыт, я никогда не забывал о своей цели. Я понемногу откладывал деньги, полученные от отца за работу, чтобы мне хватило на шесть недель жизни в Думфрисе, где я мог посещать академию.

Там у меня снова появилась жажда к учебе, и я решил поменять профессию. Первое место работы я нашел в солдатской строительной бригаде, которая в то время проводила измерения для составления топографической карты нашего графства.

В обеденный перерыв, когда рабочие играли в футбол и другие игры, я углублялся в мои книги. Наш лейтенант заметил это из окна своего кабинета. Однажды он позвал меня и спросил, что я изучаю. Я рассказал ему о своих желаниях. Он посоветовался со своими сотрудниками и снова позвал меня. В их присутствии он предложил мне учиться за государственный счет, если я заключу договор о службе на семь лет. Я вежливо и сердечно поблагодарил его и сказал, что могу связать себя договором только на три-четыре года.

Он возбужденно воскликнул:

– Что? Вы не хотите принять предложение, которым гордились бы даже сыновья джентльменов?

– Моя жизнь принадлежит другому Господину, ради Него я не могу терять семь лет, – ответил я.

– Кому же вы служите? – резко спросил он.

– Господу Иисусу Христу, и я хочу как можно скорее проповедовать Его Евангелие.

Он сердито шагал взад и вперед по комнате, затем позвал казначея и сказал мне:

– Примите мое предложение, или я сейчас же рассчитаю вас.

– Мне очень жаль, если вы это сделаете. Но если я свяжу себя на семь лет, то не достигну своей цели. Я очень благодарен, но не могу принять ваше доброе предложение, – ответил я спокойно.

В гневе он немедленно отдал приказ, и я тут же получил расчет.

Через некоторое время я договорился о месте работы в Глазго. Одна церковь искала молодого человека, который мог бы вести духовную работу в районе: раздавать трактаты и заботиться о тех, кто не посещает собрания. При этом ему была дана возможность целый год посещать семинар, чтобы выучиться на учителя.

Провожая меня, отец прошел со мной некоторую часть пути. Впечатления этой разлуки глубоко врезались в мою память. Советы отца и его слезы, молитва и беседа о духовных вопросах еще и сегодня свежи в моей памяти и вызывают слезы, как будто это было только вчера. Последний отрезок пути мы шли молча. Отец держал шляпу в руках. Его губы двигались в тихой молитве, глаза были полны слез. Мы остановились на месте, где должны были расстаться. Он крепко держал мою руку, молча смотрел мне в глаза, а затем торжественно и с любовью сказал:

– Сын мой, да благословит тебя Господь! Бог твоих отцов да сопроводит тебя и сохранит от всякого зла!  

Не в силах больше говорить, он снова стал тихо молиться.

Со слезами мы обняли друг друга и расстались. Я быстро побежал, а когда на повороте обернулся, отец все еще стоял на том месте, где я оставил его. Последний раз я помахал ему и шагнул на лесную дорогу.

Мое сердце было переполнено грустью. Я свернул с дороги, упал на траву и заплакал. Потом залез на дерево, чтобы посмотреть, ушел отец или нет. В это мгновение я увидел, что он тоже плачет. Он еще долго стоял и смотрел в ту сторону, куда я ушел.

Я пошел дальше с одним желанием: с Божьей помощью вести такую жизнь, чтобы никогда не бесчестить и не печалить родителей, которых Бог подарил мне. Мое твердое решение помогало мне в будущем держаться подальше от грехов этого мира и поощряло в учебе.

Окончив годичный учительский семинар, я получил место учителя в маленькой школе Гирван. После того как мне удалось скопить немного денег, я возвратился в Глазго и поступил в университет. И на этот раз меня ожидали трудности.

К сожалению, моих сбережений не хватило на весь зимний семестр. Ничего не оставалось делать, как бросить учебу и искать работу. Но мой Бог знал все мои шаги и направлял меня. Неожиданно я обратил внимание на объявление, которое гласило: «Требуется учитель в школу, остальное можно узнать у пастора». Я быстро доехал до школы, поговорил с пастором и получил место работы. Вернувшись, я заплатил хозяйке за квартиру и написал родителям письмо, полное упования и надежды, а на следующее утро переступил порог школы.

Пастор сразу предупредил меня о запущенности школы. Дети рабочих фабрики и угольных шахт так сильно мешали на занятиях, что три мои предшественника оставили школу.

В первую неделю было мало учеников – до восемнадцати днем и двадцать вечером. Писарь с фабрики приходил на вечерние курсы, чтобы научиться вести бухгалтерские книги, но больше для того, чтобы защитить меня от грубости учеников.

Я попросил довести до сведения всех учащихся, что приложу все старание, чтобы помочь продвинуться в учебе тем, кто действительно хочет учиться. Тем же, кто хочет только мешать, советую оставаться дома. Затем я заверил, что с моей стороны будет достаточно добра и снисхождения, потому что больше хочу действовать любовью, а не страхом.

Число учеников так увеличилось, что мне пришлось организовать еще один класс. Приходили женщины и девушки, чтобы научиться читать и считать. Но и эти занятия продолжались недолго. Для многочисленной и хорошо функционирующей школы комитет решил поставить более образованного учителя, невзирая на плоды моего труда. И мне пришлось снова отдать свое будущее в Божьи руки.

(Продолжение следует).

Продолжение, начало в № 2/2015