Он созвучен с тем, который в качестве аргумента привела христианка Людмила Бреева, однажды посвятившая себя волонтерскому служению детям в хосписе в поселке Боровляны: «По водительству Духа Святого!» И если Господь ведет человека, то и осуществить благие намерения Он тоже поможет…

– Помню, как захватила лишь концовку репортажа о детском хосписе в Боровлянах. Молодой диктор призывал неравнодушных граждан стать участниками волонтерского движения и оказать посильную поддержку родителям больных детей. Я работала тогда няней в одной прекрасной семье и не помышляла о том, чтобы занять себя параллельно еще чем-то… Но услышанное по телевизору лишило меня покоя. После предварительного собеседования директор назначила мой день посещения. Я приходила в хоспис по понедельникам, всего на 2 часа (находиться дольше было не положено из-за высокой степени физической и эмоциональной нагрузки). Ведь маленькие пациенты данного медицинского учреждения – это так называемые «тяжелые» дети, с очень сложными и порой смертельными диагнозами. Как правило, они находятся в хосписе не более 2 недель, пока их родители делают ремонт в квартире или уезжают в отпуск… Последние – живые люди и нуждаются в отдыхе. Обычно ежедневным уходом за ребенком с особенностями физического и/или психического развития занимаются мамы, а отцы, как и положено, ходят на работу… Трудно сказать, кому из них легче. Мамы постоянно находятся на ногах, осуществляя по расписанию необходимые санитарные процедуры, развивающие занятия, ЛФК и массаж… Но однажды я увидела усталость отца, добродушного и большого человека, который обреченно уронил голову на руки и со слезами произнес: «Как же тяжело…»

Итак, каждый понедельник я ездила в Боровляны. Спектр моих волонтерских обязанностей был весьма ограничен: я могла только общаться и играть с детками. Все хлопоты по уходу и кормлению возлагались на квалифицированную медсестру, которая благодаря моему присутствию имела возможность отдох­нуть. Мне поручили девочку 3 лет: она не слышала, не видела, не разговаривала, не двигалась… Все, на что были способны ресурсы детского организма, – ощущать тактильные прикосновения. И вот я приходила, садилась в глубокое кресло и 2 часа просто держала малышку на руках: гладила, пела песенки, рассказывала истории, молилась… Ей на смену поступил мальчик с водянкой головного мозга: смышленый и веселый. Мы ложились с ним на пол и играли…

У меня уже имелся опыт общения с семьей, в которой рос ребенок с ДЦП. Мальчика воспитывала мать-одиночка. Когда я выходила во двор со своей воспитанницей из семьи, где работала няней, то всякий раз замечала, что эта молодая женщина сторонится детской площадки. Однажды при встрече я пригласила ее присоединиться к нашей «дворовой компании» и увидела в глазах мамочки испуг: она боялась любопытных взглядов чужих людей, бестактных расспросов, повышенного внимания к недугу своего ребенка… На выручку неожиданно пришла моя бойкая воспитанница: она первая, не разбираясь в сложностях взрослых взаимоотношений, подружилась с соседом, оказавшимся ее ровесником. И если бы кому-то взбрело в голову обидеть нового друга, то стала бы за него горой – не сомневаюсь! А за смелой девочкой, задавшей тон тесному общению, подтянулись остальные дети! Так одинокий мальчик с ДЦП приобрел друзей, и его мама – тоже. А я тогда подумала: как же важно простое, искреннее человеческое общение!

Мой взрослый сын, узнав о том, что я тружусь волонтером в детском хосписе, спросил: «А у тебя сердце не разорвется?» Я тогда подумала: «Если бы руководствовалась только жалостью и состраданием, то не исключено, что сошла бы с ума…» Увы, такое тоже случается, если человек не разобрался в истинных мотивах своего доброго порыва. Мне рассказывали о девушке, трудившейся волонтером в детской онкологической больнице. Впоследствии ей самой понадобилась помощь психотерапевта. В хосписах и онкологических больницах среди волонтеров нередко наблюдается следующая тенденция: в среднем человек приходит пять раз. Без Бога невозможно долго выдержать страдания людей, не пострадав при этом самому. Но когда на труд тебя призывает Господь, твое сердце словно обложено изнутри поролоном: такие мои ощущения… И этим материалом, смягчающим боль, является… нежность. Любовь, конечно же, тоже была рядом. Но она больше проявлялась в действиях: обнять, произнести ободряющее слово, почитать сказку, поиграть… На большее порой рассчитывать не приходилось в силу физических и умственных ограничений ребенка, а также лимитированных прав волонтера. Но меня не смущали преграды. Я буквально летела в хоспис, потому что понимала: меня там ждут!

Однажды мне предложили пойти к 10-летней девочке, у которой был рак: последняя стадия, неизлечимая… Звали ее Настя. Я растерялась: а вдруг она будет задавать мне вопросы, на которые всегда трудно отвечать. Например, о смерти. Больше всего я боялась, что Настя спросит: «Почему мне выпало умереть в одиночестве?» Ведь у нее обнаружили опухоль в 8 лет – в возрасте, когда действительность воспринимается вполне осознанно! Смогли бы ли вы справиться с предательством матери, если бы она отказалась от вас в критический момент жизни, когда поддержка и любовь родного человека важны как воздух? История этого оставленного ребенка печальна. Брат матери-кукушки временно опекал племянницу, но когда в его семье на свет появился третий ребенок, девочку по состоянию здоровья стали периодически направлять в различные медицинские учреждения.

Медсестра заверила меня, что Настя не станет задавать мне вопросы. В тот день я не услышала от ребенка ни слова. Казалось, девочка впала в апатичный ступор, только выражение глаз красноречиво свидетельствовало о боли, пульсирующей внутри. Два часа я безуспешно пыталась найти к ней подход, привлечь внимание, развеселить… Но она не реагировала на мои старания, словно находилась за тонированным стеклом. Когда я появилась во второй раз, мне неожиданно предложили сменить «проблемную» девочку на контактного ребенка. Я отказалась. А когда зашла в комнату, внутренне взмолилась, и Господь не преминул послать спасительную мысль: «Начни с ней рисовать…» Дело в том, что у моей воспитанницы из семьи, где я продолжала работать няней, обнаружились способности к изобразительному искусству. Так незаметно я сама увлеклась срисовыванием разных картинок. Получалось очень даже хорошо! И вот на чистом листе бумаге появился первый мультяшный персонаж, затем другой… Буквально кожей я почувствовала, как в Насте просыпается жизнь, вызванная вниманием к моему творчеству… Не теряя времени на размышления, я спросила: «Тебе нравится?» Она по-прежнему оставалась немногословной, проронив короткое «да». Девочка позволила оставить рисунки на ее столе… Уходя, я поинтересовалась: «Может быть, в следующий раз еще порисуем?» На что получила утвердительный кивок головой. Огромные глаза смотрели на меня уже с интересом.

Но следующего раза не было. О смерти Насти молчаливо свидетельствовала аккуратно заправленная кровать, над изголовьем которой висели рисунки, прикрепленные к стене пластилином. Вот тогда я поняла, о чем говорил мой сын. Я почувствовала, как рвется сердце… В тот день не смогла приступить к работе.

Спустя некоторое время во время молитвы Господь вложил в мое сердце новое желание: стать волонтером в семье, где растет ребенок с инвалидностью и родители нуждаются в безвозмездной долгосрочной помощи. Я понимала, что «обрекаю» себя на более тяжелый труд, но, несмотря на это, желание мое только усиливалось. Вскоре по собственной инициативе я сменила казенную атмосферу хосписа на живое общение с родителями годовалой Ириши. Предваряя рассказ, связанный с этим знакомством, хочу поблагодарить Бога за то, что Он взял меня в Свой удел, наделив почетной ролью связующего звена между двумя разными и одновременно похожими между собой семьями, которых сблизила одна беда.

«ТЯЖЕЛЫЙ СЛУЧАЙ»

В жизни порой так происходит, что некие абсолютно независимые друг от друга обстоятельства неожиданно становятся взаимодополняющими деталями одной картины. Простые случайности на поверку оказываются не такими уж и «простыми»: ни много ни мало, как частью Божьего замысла!

– Однажды, спускаясь вниз по лестнице детского хосписа, я увидела молодую женщину, которая держала одной рукой болтающегося из стороны в сторону ребенка с ДЦП, а второй пыталась разложить коляску… Я предложила свою помощь, но в этот момент к нам уже подошел супруг женщины, и они уехали. Вряд ли кто-то запоминает лица тех незнакомых людей, кому приходится помогать на улице… Вот и я не запомнила, как, впрочем, и сам этот эпизод.

Довольно скоро после смерти девочки, которую я не могу забыть до сих пор, руководство хосписа предложило мне познакомиться с одной семьей, нуждающейся в волонтерской помощи. Дверь открыла молодая женщина, представилась Олей и провела в тесную комнатку, заставленную кроватями. Оказалось, что в семье было трое детей: старший – мальчик и две девочки-близняшки, которым едва исполнился год. Одна из них – Ириша – словно вялая травинка, лежала в кроватке. У девочки в горле стояла трахеостома, обеспечивающая возможность дыхания. Кроме того, я узнала, что уже на третий день жизни малышка перенесла экстренную операцию на открытом сердце: был обнаружен врожденный порок. Но и это еще не все. После некоторых обследований эпикриз ребенка пополнился записью о наличии атрезии пищевода, в результате чего был стомирован желудок, куда через медицинский шприц попадала исключительно жидкая пища. Вдобавок ко всему перечисленному Ириша страдала от ДЦП, приобретенного в результате врачебной ошибки. Это был очень тяжелый случай…

Когда я уходила, Ольга, провожавшая меня до двери, робко спросила: «Вы к нам еще придете?» Я четко понимала, что мне просто необходимо сюда приходить, чтобы помочь этой замечательной семье. В ней даже дети прониклись общим горем, радуя родителей охотным послушанием. Старший мальчик, несмотря на то что ему приходилось делать уроки на полу за неимением письменного стола, учился на «отлично»…

В семье, где я работала на тот момент няней, узнали о том, что 1 раз в неделю мне необходимо уходить пораньше. Мою причину сочли уважительной и приняли решение не сокращать сумму зарплаты. В чем я также увидела устройство Божье… Как я уже говорила, в хосписе мое пребывание в комнате с ребенком было ограничено двумя часами. Трудясь волонтером в семье, я задерживалась до ночи, стараясь делать то, на что у мамы уже не хватало сил: готовила вкусные блюда, пекла пироги… Ну и, конечно же, помогала Ольге ухаживать за Иришей. Мне хотелось максимально разгрузить эту молодую женщину, которая, казалось, совсем забыла о себе и валилась с ног от усталости… Ведь ее муж был военным и иногда уезжал из дома в длительные командировки.

Помня о пользе здорового общения, когда человеку нужно просто вывернуть наружу душу, освобождаясь от гнета забот и тревог, я заставляла Ольгу присесть хоть на минутку: поесть, выпить чая, поговорить и даже выплакаться. В одну из таких бесед женщина призналась в том, что, когда увидела меня впервые на пороге их квартиры, то онемела: узнала во мне случайную прохожую, что предложила ей помощь возле детского хосписа! Предметом глубочайшего отчаяния Ольги являлся букет заболеваний маленькой дочки. У Ириши уже давно имелась в интернете страничка на специальном сайте, на котором можно было публиковать реквизиты для сбора денежных средств на лечение девочки. Но продвижением информации следовало плотно заниматься, более того – делать подробные отчеты о поступлении и расходе финансов, а Ольга к концу дня уже не чувствовала под собой ног от усталости. Я помню ее потухший взгляд, опущенные плечи… Мне же Господь давал дерзновение настойчиво молиться о реализации данного проекта. И так, за разговорами и уговорами, Ольга вновь воспряла духом, вдохновившись на борьбу за жизнь своего ребенка.

Так получилось, что в поисках новой оплачиваемой работы я попала в одну семью. Супруги были успешными предпринимателями. В процессе беседы я рассказала о своем послужном списке, а также упомянула о вовлеченности в волонтерский труд. Хозяева проявили интерес к данной теме, а когда я поведала об Ирише, то начались подробные расспросы. При этом муж и жена многозначительно переглядывались...

Н. Сушкевич

Полностью этот материал можно прочесть в бумажной либо электронной версии нашего журнала